Художник Александр Дорошенко: Главное – победить!

Известный, Заслуженный украинский художник Александр Дорошенко по Европе ездил много, но на этот раз дорога была с тяжелым сердцем. Две недели оккупации без света и воды, под смертоносные ужасающие взрывы градов, по дорогам через лес мимо расстрелянных автомобилей, без бензина и надежды, с женой Еленой и тяжелобольной собакой. Но нет, надежда была – НАИУ организовали убежище и помощь людям с инвалидностью в Голландии. Каким был путь к спасению? И через что пришлось проехать по Европе на коляске Александру Дорошенко? Читайте дальше в нашем совместном проекте EnableMe UA и НАИУ “Истории войны” рассказ из первых уст.

Александр Дорошенко: “До войны планы были позитивными, я планировал выход моего альбома, так как предыдущий был издан еще в 2004 году. А с тех пор многое изменилось, и я собирался издать свои новые работы, несколько десятков картин.

22 февраля во вторник я был с женой у себя в художественной галерее в Киеве, а вечером мы отправились в наш дом в селе Михайловка-Рубежовка (прим. в трех километрах от Бучи, Ирпенская территориальная община). У нас там сад, хозяйство, теплица. Посадили рассаду из помидоров мы еще в конце января, а сейчас планировали заниматься хозяйством, работой, живописью, каталогом.

И вот в четверг в пять утра мне позвонил мой товарищ Павел из Броваров и говорит: "Саша спускайся вниз, война, пропадет свет, будешь там сидеть". Дело в том, что у меня спальня на втором этаже и электрический подъемник, то есть без электричества я не смог бы спуститься. Мы сразу оделись, я позвонил сыну: тот как раз отправлялся во Львов, у них было спланировано путешествие туда к знакомым. Мы спустились вниз, включили телевизор – все, что было, все, что показывали, все новости. И мы уже слышали взрывы.

Два дня мы жили в таком режиме – на первом этаже, спать ложились одетыми, чтобы сразу можно было спрыгнуть. В течение двух дней к нам подошел фронт, начали падать снаряды, пропал свет, затем обстрелы участились.

Начались бои, мы видели как по дороге на Бучу стоял грохот и черный дым, там был бой. Через день сосед сказал, что в нашей деревне уже россияне, стоят техникой у торгового центра на въезде в село. Это была десантная бригада, они были на боевой машине десанта, у них были "Ноны" (прим. 120-миллиметровые артиллерийские самоходные установки), бронетранспортеры - техники было очень много. Часть из них двинулись через мостик на Ирпень. Там начался страшный бой, полетели снаряды.

Мы просыпались в пять утра, когда начинали бомбить. Когда что-то падало недалеко, жена спускалась в подвал, а я прятался под лестницей. Потом что-то попало в газовую трубу, которая от нас находится в 200 метрах, и начался жуткий свист. Мы переживали, чтобы был ветер и скопление газа выдувало, ведь мы живем в низине и при скоплении массы мог произойти вакуумный взрыв. Свист продолжался около суток, а потом все прекратилось. И газ, конечно, исчез. Фактически мы оказались без света, без газа, без Интернета и без мобильной связи. Два-три раза в день выходили в гараж, подключали мобильники на зарядку к аккумулятору в машине, включали радио в машине, слушали новости. Знали, что в Ирпене взорваны мосты и идут бои – но это мы и без радио слышали.

Еды запасы у нас были – крупы, мясо. Но электричество исчезло, поэтому морозильник еще два дня держался, а потом поток. Еду мы готовили себе в камине, у нас были дрова, заготовленные на зиму. Варили в камине себе и собаке, у нас большой кане корсо. Все мясо, что у нас было, мы сложили в кастрюлю, сварили и каждые два дня кипятили его, чтобы оно не испортилось - получился холодец. К нему варили кашу. Где-то две недели мы были без воды и газа. Чтобы достать воду соседи, включали генератор и качали из скважины, мы ее набрали в бутылки и банки - только для питья, а мыться было нечем.

Недалеко от нас на холме россияне поставили дальнобойную батарею и все время оттуда стреляли, а уж от наших прилетало сюда и к нам, конечно. Но бог миловал и в нас не попали. Были разрушены три дома на нашей улице, был поврежден торговый центр - все эти события происходили в части села как раз рядом с нами.

Особенно страшно было, когда били грады. Сначала мы слышали страшный свист, а затем серию взрывов, двери тряслись и окна дрожали. И так было целыми днями, стихало только ночью. Со временем мы научились по звуку отличать откуда стреляют и где оно падает.

Один из таких градов попал в дом прямо напротив нашего. Снесло в доме крышу, а из наших ворот сделалось решето, из сарая вылетел шифер, вылетели двери и окна. У наших ворот как раз в тот момент из машины выходил парень. Его изрешетило осколоками. Его забрали и отнесли к родителям, но не было медиков, потому он прожил всего несколько часов. Похоронили его в дерюге (прим. грубая ткань), даже без гроба.

На первый зеленый коридор мы не успели. Лишь вечером до глубокой ночи видели, как длинная колонна машин с выключенными фарами идет от Ирпеня на Житомирскую трассу - это выезжали люди из Ирпеня.

На следующий день нам сообщили, что снова будет коридор. Елена принялась собирать вещи и все необходимое, но мы снова не успели, снова начали стрелять. И тогда нам сообщили, что староста села сказала выезжать всем, кто может, потому что здесь будут бои.

Мы собрали самое необходимое: одежду, одеяло, документы, деньги. К счастью, у меня в машине был бензин. Отдали соседу ключи, сказали ему "Молитесь за нас, а мы - за вас" и уехали из села.

Выезжали мимо российского блокпоста. На зеркала машины привязали белые тряпки, это было такое требование от россиян. Те сначала подозрительно посмотрели на нас, потом махнули рукой, что мол туда.

Мы увидели колонну из шести машин, пристроились в хвост и поехали за ними. Через Красный Хутор, через дамбу, через лес. Там были еще российские блокпосты, но они нас не трогали. Колонна уже выросла более сотни машин, видимо из других деревень съезжались люди.

По дороге видели брошенные машины - то ли бензин закончился, то ли колеса пробили, то ли еще что... Видели следы от танков на асфальте, видели расстрелянные машины. Сколько мы ехали, я точно не знаю. Где мы ехали, я не знаю, потому что все дорожные знаки были демонтированы.

Впоследствии, наконец-то, увидели наш блокпост с украинским флагом, там уже стояла наша тероборона. Потом еще блокпост, еще один, еще один – мы переехали линию обороны. Там уже стояли наши войска, наши пушки, боевые машины пехоты.

Нас завели в какое автохозяйство, разделили на шесть-семь рядов, проверили документы и кто находился в машине, и только потом пустили в сторону Киева.

Когда мы выехали в Киев на окружную дорогу, никаких машин там не было. Пустой Киев - я еще такого не видел! Мы на большой скорости поехали в квартиру сына, уже заработали мобильные и мы вышли с ним на связь – он был уже в то время в Ужгороде. Он договорился с товарищем по терробороне, чтобы тот помог поднять меня на третий этаж, ведь лифты не работали.

Был свет, вода, была какая-то еда. Чувства безопасности абсолютного не было, но было тихо. Где-то грохотало, где-то были зарева в небе… Но уже без градов.

Я до сих пор реагирую на резкие звуки. Шум ветра, стук двери – постоянно вздрагиваешь. От этого мы до сих пор еще не отошли - оно будто вбивается в подкорку мозга. Наш дом в Рубежовке находится в низине, и российские самолеты летали  там очень низко, чтобы их ПВО не сбили. Так что я до сих пор голову втягиваю, когда слышу звук самолета.

Итак, ночь в Киеве мы переночевали. К сожалению, собака у нас болела эпилепсией, и мы ее держали на фенобарбитале. В оккупации лекарства купить возможности не было, и у собаки начались приступы, один за другим - на это смотреть было просто невозможно! Мы сумели вывезти ее с нами в Киев, но спасти уже не смогли.

Потом была вторая ночь в Киеве – снова взрывы, снова зарева. И я подумал, что если что-то прилетит в стоящую под домом машину, то мы уже никуда не денемся. Да и с третьего этажа спуститься самостоятельно я не могу, поэтому никто бы меня не спас.

У нас появилась возможность выехать в Голландию, там, благодаря инициативе и договоренностям НАИУ, был готов пансионат для пожилых людей, в котором украинцам предоставляли комнаты.

Ехать из Киева было опасно: Житомирская трасса захвачена, Одесская трасса простреливается, единственный выезд был через Новообуховскую трассу через Белую Церковь. Заправили мы машину каким-то очень дорогим бензином. На следующее утро в восемь, сразу по окончании комендантского часа мы спустились и двинулись куда глаза глядят.

По дороге было много блокпостов, проверяли документы, поэтому ехали медленно. Бензина по дороге нигде не было. Ехали на Белую Церковь, потом на Тетиев, потом в Винницу, Хмельницкий. Что меня поразило, что по дороге на какой-то халабуде была надпись "Горячие обеды бесплатно". Через два дня мы доехали в Ужгород по бездорожью, думал колеса отвалятся. Переночевали и утром пошли на границу в сторону Словакии, которую прошли только к вечеру, потому что очередь была огромная.

На словацкой стороне нас встретило электронное табло с надписью: "Вы в безопасности, мы вам поможем". А дальше - целый день дорога через Словакию и Чехию к нашему другу Либору в селе Хрустовите, недалеко от Бардубице. Мы когда-то бывали у Либора, а он бывал у нас и в Киеве, и в Рубежовке.

У Либора в доме уже жили семь человек из Украины с детьми и 3-месячными детьми, но чехи нас приняли как родных. Мы жили в Чехии две недели и не могли зарегистрироваться, потому что планировали в Голландию. Но в мэрии к нам отнеслись с пониманием. Там украинцам выдавали карточки на все необходимые продукты, оплачиваемые мэрией, кроме алкоголя и сигарет.

Затем пришел к нам мэр этого городка, волонтеры, принесли нам лекарства, принесли деньги, 2500 крон (прим. примерно 3200 грн). Я с собой вывез несколько полотен в рулоне, краске, кисти. Подрамников не было, поэтому холст приклеили скотчем на доске, и я начал писать картины: местные пейзажи вокруг дома, где мы жили, и подарил их мэрии, а две работы презентовал Либору.

Дальше был Гамбург, в 800 километрах, куда мы поехали к нашим знакомым. Кстати, для украинцев проезд по автобанам предоставлялся бесплатно. И с 30 марта мы здесь живем. Я работаю, пишу картины, заказал холсты и краски по интернету. Пишу пейзажи Гамбурга и, конечно, по теме войны.

И вроде бы хэппиенд, все хорошо. Но история на этом не заканчивается.

Где-то уже в Германии нас застала новость. Соседи сказали "У вас там в доме орки живут". О том, что дверь сломана, мне сообщили уже давно. А теперь в дом вошли российские солдаты и сразу же расстреляли все камеры видеонаблюдения. По словам соседей, эти люди были очень жестокими, заставили их сидеть в подвале и не выпускали.

Когда они подключили свой генератор в моем доме, то у меня в телефоне сработала сигнализация, что в дом кто-то вошел. Смотрю, в одну комнату, другую, третью…

Что и говорить. На втором этаже дома они обустроили снайперскую позицию. Дом был разграблен, выбиты двери из дома в гараж, на террасу, все перевернули, вытащили. Снесли забор, загнали танк или БМП в сад, второй загнали во двор. Пытались украсть стоящий во дворе бус, но не смогли его завести. Поэтому просто протаранили танком и разбили окна, выломали дверь. На моих картинах писали гадости и что-то рисовали.

Они жили там две недели, пока как-то внезапно не съехали. Нам повезло, что их оттуда не выбивали, потому что если бы танки во дворе расстреливали и сдетонировали комплект, дома бы не осталось.

Что ж. Теперь работы много. Теперь нужно будет восстанавливать дом, там повреждены крыша, двери, стекло. А потом и альбом издам! Главное, чтобы мы победили и все стало на нормальные рельсы, и мы могли заниматься своими делами.

Напомним, Александр Дорошенко - художник неоромантизма. Автор портретов, натюрмортов, пейзажей, эскизов для золотых изделий, украшенных драгоценными камнями и эмалью. Большинство живописных произведений посвящено любимому Киеву.